Я любила её...

Тёплый майский день. Успешно закончен первый класс, и родители на лошади привезли меня из Волынцына в Любегощи покупать велосипед - настоящий, взрослый...

И вот он, блестя никелированными частями, стоит возле магазина. Ветер играет павлиньей окраски сеткой, которой затянуто заднее колесо. Счастью и восторгу моему нет предела.

Но вот на магазинное крыльцо поднимается женщина, она смотрит на меня и говорит: "Какая хорошая девочка и какой замечательный велосипед!" Говорит она тихим, глуховатым голосом, глаза сияют добротой, на ней синее платье в складку с вышитым букетиком фиалок на груди. Я сражена, в нашей деревне таких красивых не встречала.

По дороге домой родители разговаривают о незнакомке. Оказывается зовут её Аля Савина, работает она в библиотеке, и в неё безнадёжно влюблен мой двоюродный брат. Безнадёжно, потому что намного младше её.

Дома я катаюсь на велосипеде, но без первоначального восторга, мысли мои поглотил образ встреченной женщины.

Чего только я про неё не напридумывала. К той поре я много читала, пользуясь книгами из школьной библиотеки, а там были в основном романы из барского книжного шкафа. Так что выдумкам моим не было предела.

Читала я книги и из Алиной библиотеки, их привозила передвижница Надя Князева в основном зимой, в розвальнях. Мы с ребятишками помогали носить тяжелые связки с книгами. Раскладывали их на стол и брали домой самые интересные как нам казалось. Книги были в основном про войну и про революцию и тоже для взрослых. Вот из такой смеси и формировала мой вкус и вкус остальных жителей. Надо сказать, не плохой вкус. Надежда Ивановна Князева в дальнейшем забросила дело кладовщицы, переучилась на библиотекаря и успешно работала в Сандовском районе.

А я познакомилась с Алевтиной Александровной, подружилась и при любой возможности искала встречи с ней. Любила бывать в её библиотеке. Мы могли часами говорить о литературе, о жизни. Алевтина Александровна умела задавать вопросы и умела слушать.

Она всегда была приветлива, читателей встречала как самых дорогих гостей, знала интересы и пристрастия каждого и к каждому знала подход. Всегда аккуратно и красиво одета, хорошо причесана. Всем, особенно девочкам и женщинам хотелось на неё походить. Все стремились заручиться её вниманием и поддержкой.

Она непременно расспрашивала как живы-здоровы родственники, соседи, в каждом человеке находила положительное и до последнего дня была внимательна ко всем.

Для меня Аля была путеводной звездой. 

Куда бы судьба не бросала, в минуты трудные и радостные я думала о ней, о её теплом и гостеприимном доме, о пирогах, печь которые она была мастерица.

Её дом, это особый рассказ. Скромный, но такой чистый. Он сиял от выбеленных потолков, печей, крахмальных салфеток и салфеточек, цветов. Там всё жило и хотело жить. В саду от обилия плодов ломались деревья, многочисленные друзья и знакомые корзинами и вёдрами увозили это изобилие, но оно не уменьшалось.

Цветы, в ту пору редкие розы, пионы, буйствовали возле её дома, от них не отставали скромные примулы и маргаритки. Аля дарила эти цветы с удовольствием. В начале лета я получала роскошный букет бордовых  пионов, их цветение совпадало с моим днём рождения, а на Успеньев день она приносила нам с мамой осенний букет.

А с какой радостью она делала подарки и получала от этого удовольствие не меньшее, чем одариваемые.

Её письма и поздравительные открытки я храню как совершенство стиля и образец каллиграфии.

Встречи в библиотеке и в Алином доме помнят многие. Психолог от природы она умела объединять людей по интересам, по мировоззрению, увлечь какой-то идеей. В ту пору на село приезжало много специалистов: учителей, врачей, специалистов сельского хозяйства, и все они объединялись вокруг Алевтины Александровны. Кто-то писал, кто-то рисовал, кто-то сочинял музыку. А судьёй была она, Алевтина Александровна Савина, библиотекарь Любегощской библиотеки.

Семья Савиных появилась  в наших местах где-то году в тридцать восьмом, трагическом для многих, чьё родовое гнездо оказалось на дне Рыбинского водохранилища. Они и ещё многие, связав плоты из остатков своих жилищ, приплыли в Весьегонск и поселились в Попове. Целая улица домов переселенцев появилась в стороне от бывшей барской усадьбы Калитеевских. Как живется людям, в одночасье лишившихся всего, никто не спрашивал: надо было работать, ставить дома. А тут ещё одна напасть - война. Алин отец не пришёл домой, все тяготы легли на плечи мамы и тёти Оли. Четверо детей, мал-мала меньше, и колхозная ферма. Аля, закончив семь классов, уехала в Ленинград, несколько лет прожитых там не прошли даром, она впитывала самое лучшее из городской жизни, поступила в библиотечный техникум заочно. Вернувшись в Попово, немного поработала счетоводом, потом Анастасия Ивановна Кузнецова, председатель сельсовета, которая многим дала путёвку в жизнь, сумела оценить Алины качества и предложила ей работу в библиотеке. И не ошиблась. Библиотека была лучшей на протяжении всей Алиной жизни. Во всяком случае для нас, читателей..

Вот только с помещениями библиотеке не везло: дом причта, а позже кладбищенская часовня, - совсем не то, где хотелось бы работать Алевтине Александровне. Она с осторожностью проводила там массовые мероприятия. И это было возможно, т.к. в ту пору библиотека соответствовала своему назначению: собирать, хранить книги, вести культурно-просветительскую работу. Это теперь из библиотек сделали досуговые центры, из читателей - пользователей. Бедные библиотекари, кто же они, когда кругом пользователи?

Книжный фонд в библиотеке был богатый. Я не могу сказать благодаря чему он формировался, но то, что там были книги уникальные, знаю. Будучи студенткой, в одни из зимних каникул я с друзьями как обычно спешила из Фёдоркова в Любегощи к Алевтине Александровне. Ещё издали мы увидели отсветы огня, а дым подымался выше колокольни. Прибежав, мы увидели между церковью и сторожкой (библиотекой) огромный костёр из книг. Там были какие-то суетящиеся люди, нас не пустилиблизко к костру, но так как были сумерки, Аля сумела бросить в нашу сторону несколько книг. Поступок этот был чреват большими неприятностями для библиотекаря. Но я стала обладательницей томика А.Солженицына и других редких книг. Инквизировали не все книги, многое увезли в Тверь, в частности академическое издание А.Пушкина, которое, несмотря на сложность, очень любили посетители. И даже был персональный почитатель Владимир Гурин, который ещё в избе-читальне устраивал громкие читки. Как вспоминает Г.А.Елесина: "Читал он письма Пушкина к няне и стихи, которые были не очень приличные". 

Алевтина Александровна Савина прожила счастливую жизнь. Она была преданна библиотеке и её читателям. Жила светло, не жалуясь. И ушла тихо в светлое Вербное воскресенье. Как уходят праведники.

Маргарита Кузнецова, 

библиотекарь д.Фёдорково