Гаузнер И. Довольно опрятный городок. Окончание

Начало в предыдущих публикациях
Выдержки из книги Гаузнера интересны. Хочется предупредить: у читателей может создаться впечатление, что Гаузнер несколько сгущает краски, показывая положение весьегонцев до революции хуже, чем оно было на самом деле. Ведь многие, например, Говорухин, пишут, что дореволюционная Россия жила прекрасно («Россия, которую мы потеряли»). Он, конечно, ошибается. А мы напрасно плачемся, забывая, что многие из нас видели и настоящий голод в сороковых годах, да и до войны жили плоховато. Конечно, надо учесть, что когда Гаузнер описывает избы старого Весьегонска и грязные улицы города, он смотрит глазами не местного жителя, а своими глазами, жителя Москвы, Петербурга. Нам наши дома милы, и улицы приятны, но другое дело - взгляд приезжего. Но вчитайтесь в страшные описания «призрения подкидышей», описания нищенства, болезней... Книга Гаузнера интересна и поучительна. 

М. Верхоланцев 

В общем, Весьегонск производит впечатление небольшого городка, значительная часть которого расположена в низине: это так называемый Старый город, который в свое время делился на три части — Кремль, Посад и Селище. Юго-западная часть города расположена на так называемой Соколовой горе. Часть эта стала застраиваться не больше 40 лет назад, окраины до сих пор заселены очень редко и слывут в городе под названием Грабиловки. Из 25 улиц города булыжником вымощены три, однако, не на всем протяжении, а местами. Точно так же местами устроены тротуары в виде деревянных мостков. Большинство улиц с сентября по I апреля освещаются керосиновыми фонарями. Растительности на улицах нет никакой, кроме кое-где местами пробивающейся травки. 

Площади Весьегонска представляют из себя большей частью кочковатые поверхности и отчасти только заняты церквями, городскими торговыми рядами и двумя очень маленькими общественными садиками. Один из них, а именно Соборный, распложен на холму, содержится очень неопрятно и почти не посещается гуляющими; другой находится в центре города, культивирован на болоте, которое засыпано и высушено. По вечерам этот садик служит местом для прогулок, однако, подолгу здесь засиживаться не приходится, так как этому препятствуют комары. Дети из ближайших к обоим садикам домов имеют возможность играть здесь днем, но для массы ребят из беднейших домов для игр не остается ничего, кроме пустынной, точно выгоревшей улицы и гнилых луж. 

Для уяснения наружной физиономии города достаточно сказать, что из всего числа весьегонских домов 542 одноэтажных. Преобладающим типом здешнего жилья служит одноэтажная деревянная избушка, обыкновенно в 9 аршин длины по фасаду, с 3-мя окнами на улицу. Самые большие одноэтажные дома в количестве трех на весь город имеют по фасаду 9 окон. В одном из таких домов помещаются казармы. Среди одноэтажных домов только два каменных — казначейство и частный дом. Двухэтажные дома встречаются только на 13 улицах, а на 12-ти, стало быть, их совсем нет. Дома эти на Богоявленской, Гостиннодворской, Ярославской улицах, короче сказать, в центре города. Из этого числа каменных домов — 9, полукаменных — один, а остальные двухэтажные — опять-таки деревянные. Один каменный дом занят городским училищем, в другом помещается детский приют Галуновой, а прочие заняты частными квартирами. Что же касается крыш на домах, то большая часть последних крыта деревом, соломенных крыш в городе не встречается совершенно, железные имеются на 56 домах. При этом ничтожное количество домов выкрашено или выштукатурено, отчего улицы своим наружным видом мало отличаются от деревенских. 

Весьегонск в начале XX века 

Жилые помещения весьегонских мещан представляют из себя одну из-бу, в которой значительное место отнимает русская печь. Изредка в домах встречаются голландские печи или устанавливаются маленькие кирпичные или железные. Нечего и говорить, что состоятельные граждане живут большей частью достаточно просторно, зато неимущее большинство живет здесь чрезвычайно тесно. Перейдем теперь к обзору жилого «места» в целом. Вообще «местом», т. е. пространство, на котором, устраивается мещанская семья со своим хозяйством, считается участок земли, величина которого колеблется от 11 до 30 кв. сажен. Меньшая часть занимается домом и двором, а остальное возделывается под огороды. На задах обыкновенно устраиваются бани. Бани функционируют раз в неделю и мещане очень любят такие омовения, они сплошь и рядом применяются как лечебная мера. Наряду с этим, бросается в глаза, что при всей любви весьегонцев к воде, летом в Мологе купается мало взрослых мужчин и женщин, несмотря на то, что купание здесь прямо великолепное. Народ очень зябок и подолгу в воде оставаться не может, что, надо полагать, происходит от малокровия. Женщины даже зажиточные под давлением общественного предрассудка стесняются купаться: «Вот, скажут, какая барыня!». 

Огородничество составляет одну из существенных статей доходов местных мещан. К сожалению, система обработки земли применяется самая примитивная: капуста из года в год сажается на одни и те же грядки, вследствие чего она вся «окиловела», огурец далее сажается на огурец, картофель на картофель, вследствие чего последняя совершенно вырож-дается (так называемая шадровая картофель). 

Фабрик и вообще каких-либо крупных промышленных предприятий не только в городе, но и во всем Весьегонском уезде, нет. Впрочем, за чертой города, вниз по течению реки Мологи находится небольшой винокуренный завод; в черте города — типография, колбасное заведение и маслодельня, принадлежащие одному владельцу (вероятно, Гаузнер имеет в виду Логинова). 

Городская торговля сосредотачивается в 25 розничных лавках, 16 мелочных, 7 гостиницах, 8 хлебопекарнях, 1 трактире, 2 чайных, 1 пивной, 1 аптеке. Под гостиницами следует разуметь те же трактиры, с той только разницей, что при них устроены две-три разгороженные переборками тесные, грязные клетушки, так называемые «номера», в которых можно переночевать. Вся обстановка таких номеров — кровать, два-три ломаных стула, стол. 

Трактиры и чайные вообще содержатся бедно и грязно. В ящиках, где должны находиться чай и сахар, можно встретить и хозяйскую одежду, и чулки, и льняное семя, словом, все, что можно сюда сунуть. Кубы лудятся раз в год, около Петрова дня, чистятся очень редко, а потому на стенках их накапливается масса грязи. На столах сомнительной чистоты скатерти, полы покрыты толстым слоем грязи. Кроме лавок, где производится торговля москательными товарами, рыбой, мукой и мясом, санитарному контролю подлежат хлебопекарни. Последние помещаются в обыкновенных избах, здесь же спит семья пекаря, по стенам ползают тараканы. Обстановку дополняет квашня, слегка прикрытая холстом. 

Открытых домов терпимости в городе нет, встречаются несколько одиночек, промышляющих тайной проституцией и надзору не подлежащих. На время Крещенской ярмарки сюда приезжают из Череповца и Рыбинска несколько публичных женщин, ярмарка оставляет после себя ежегодно несколько свежих заражений венерическими заболеваниями. Кроме Крещенской ярмарки, о которой была речь, здесь происходят Великим постом так называемые «сборы» — в сущности, те же базары, продолжающиеся два дня и привлекающие гораздо больше народа, чем Крещенская ярмарка. Наконец, по воскресеньям в городе устраиваются базары.... 

Весьегонская тюрьма — каменное здание, приспособленное с грехом пополам для содержания 60 арестантов, находится на южной окраине города. В Весьегонской тюрьме часто бывает арестантов до 90 человек, для такого числа камеры совершенно не приспособлены. Летом арестанты работают на берегу, таскают дрова, а зимой томятся в камерах, так как здесь не организованы никакие работы. Вынужденное безделье взаперти доводит заключенных до такого состояния, до такой жажды воздуха, деятельности, движения, что перевод в арестантские роты, т. е. на положение с точки зрения закона более суровое, среди арестантов считается более легким. 

Благотворительных учреждений в городе три: столовая Благотворительного общества, при которой призревается до 20 стариков и старух; ясли для детей имени императора Александра Второго и приют имени И. В. Галунова, устроенный в 1888 году. Он и является наиболее удовлетворительно обставленным учреждением с материальной и санитарной точек зрения. Он рассчитан на 30 детей обоего пола, причем при приеме отдается преимущество круглым сиротам из жителей Весьегонска, за неимением же таковых — принимаются полусироты и дети совершенно бедных родителей всех сословий, начиная с трехлетнего возраста. Приют помещается в каменном двухэтажном здании и состоит из 11 комнат, кухни, снабжен теплым клозетом и необходимыми дворовыми постройками. Одна комната предназначена для больных детей, есть рабочий зал, столовая, классы, спальня и мастерские. 

Ясли имени Александра II помешаются в одном доме с детским приютом имени Галунова. Оба учреждения занимают две равные половины. В яслях призревается пятеро детей которые по достижении 3-х летнего возраста переводятся в приют имени Галунова. По мысли строительницы М. А. Галуновой, ясли предназначались для того, главным образом чтобы взрослые воспитанницы приюта могли здесь обучаться уходу за детьми, а затем поступать в качестве нянек в частные дома.

Но есть и другое — это питомнический промысел. Дело в том, что в Весьегонске из года в год наблюдается известное количество незаконнорожденных детей, и, само собой находятся матери, которых обстоятельства заставляют бросать свои детей на произвол судьбы. В начале 80-х годов земство пыталось организовать призрение подкидышей и ус роило подобие воспитательного дома; в первый год его существования сюда было принято 18 ребят, которые все до одного вымерли. Теперь призрением подкидышей по-прежнему занимается городская управа, которая опекает их до 12-летнего возраста, после чего они предоставляются сами себе. На каждого питомца ассигнуется 3 рубля, которые выдаются на руки кормилкам. Народ этих кормилок знает, и именно к ним подбрасываются дети, от которых желают избавиться родители. 

Процедура при этом не очень сложна. К той или другой специалистке-кормилке стучатся в окно, по обыкновению это делается ночью, — со словами: «Возьмите ребенка». Кормилка выходит, причем на улице уже никого не оказывается. Тогда она отправляется к соседям, заявляет им о случившемся, затем сообщает о том же в полицию, в городскую управу, после чего становится уже официальной воспитательницей подкинутого ребенка. В 1900-м году на иждивении города находилось 9 воспитанников у 7 кормилок. Воспитанники эти в возрасте от одного года до 12 лет представляют из себя самых крепких детей, уцелевших, несмотря ни на какие невзгоды. Менее устойчивые организмы погибают. За 22 последних года на руках города пребывало 287 воспитанников, из них умерли 231 человек, то есть 80 процентов. Член комиссии доктор Шумейко передает своими словами впечатления от посещения семей кормилок: «...у П. Б-ой находится 6 подкидышей, между тем изба маленькая, отчего в ней грязно и тесно, одна зыбка висит у самых дверей; уход за подкидышами небрежный... У Левой оказались два подкидыша, изба небольшая и внутри грязная...» На этом прекращаю выдержки из доклада доктора Шумейко и позволяю себе привести описание своих впечатлений, которые я вынес из знакомства с бытом подкидышей. У Анны М-ой избушка 6-аршинная, за наем старуха платит 85 копеек. Плата, которую Мельникова получает за воспитание детей, составляет самую существенную часть ее доходов. Она занимается пряжей льна, а по праздникам попрошает у церкви. Детей, по ее словам,, посылает на этот промысел только по субботам, по словам же соседей, дети вынуждены попрошайничать постоянно и часто терпят от Мельниковой. Не лучше ли отдавать эти деньги не кормилкам, а в приют, куда поместить детей, а то из питомцев прошлого в живых остался только калека, известный в городе под названием Кузька-Лапоть. 

Теперь перехожу к рассмотрению рождаемости и смертности населения. Население города состоит из русских православного вероисповедания, среди которых раскольников — 3 процента. При этом женский пол превалирует над мужским в отношении 104:100. Замечаемая убыль населения происходит за последние годы вследствие того, что полиция систематически выселяет из города лиц, не имеющих определенных занятий и промышляющих нищенством. Так, на окраинах города жило несколько крестьянских семейств, насчитывающих каждая по 15-20 человек поголовных нищих. Рождаемость хоть и мала, но все-таки превышает смертность, число рождений на 1000 человек превышает количество смертей на 5 человек. На один брак приходится в среднем 7 детей. Умирает до года — 29 процентов, в возрасте от года до 5 лет — 15 процентов. 

Что касается заработков жителей, то последние часто ищут заработков на стороне, таких 29 процентов. В день выдается в среднем по два паспорта (на отъезд). Из остающихся дома лишь ничтожная часть занимается ремеслами. В 1900 году кузнецов — 7, портных — 6, печников — 11, столяров — 13, часовщиков — 3 и т. д. 

Какими же болезнями болеют мещане Весьегонска? Наибольший контингент, именно 37 процентов составляют больные болотной лихорадкой, тифом, гриппом. Другую группу в 30 процентов составляют больные дизентерией, поносом, холерой. Есть больные туберкулезом, дифтеритом, корью, воспалением легких. За пять лет было 48 случаев натуральной оспы… 

Подготовил М. ВЕРХОЛАНЦЕВ